Дорога для министра

Получив травму при обслуживании самолетов на аэродроме в качестве авиамеханика, я заканчивал второй год срочной службы в Советской Армии при штабе полка посыльным.
Отцы-командиры посчитали, что на комиссование я не потяну, а на должность полегче – это пожалуйста. Несколько позже в штабе полка появился еще один новичок – назначенный на должность писаря ефрейтор Трандасир. Он оказался из «западенцев», да и дело происходило, кстати, в Западной Украине.
Трандасир тоже был не первогодком, но служил до этого в какой-то другой части. Почему его перевели к нам, так для меня и осталось неизвестным.
Поначалу он прибился ко мне...

... пока не вошел в курс дела, и вел себя тихо и незаметно, но вскоре приобрел у начальства невероятный авторитет. У него оказались в штабах корпуса и армии (а может, и где повыше) земляки на аналогичных, писарских, должностях, которые сливали ему важнейшую для руководства нашего полка информацию. Так, он с точностью до часа дважды предсказал, когда в нашем гарнизоне будет «тревога». А также оповещал начштаба о ближайших кадровых пертурбациях в корпусе и армии, и даже в Генштабе и самом Министерстве обороны, что давало возможность руководству части выстраивать при общении со своими начальниками тонкий политес. За полгода этот ефрейтор дослужился до старшего сержанта.

Несмотря на колоссально выросший статус Трандасира, мы сохранили с ним дружеские отношения, и раздражало меня в нем разве что чрезмерно часто употребляемая им фраза «что и требовалось доказать» - только в украинской версии. К примеру, заходит в наше помещение начштаба, а Трандасир ему эдак хвастливо: «Товарищ подполковник! А замкомандира корпуса-то сегодня сняли, - (о чем он начштаба, конечно, заранее предупреждал), - шо и треба було доказати».

В тот памятный день мы, как обычно вместе, пошли в солдатскую столовку. Этот процесс хождения являлся единственным досадливым для Трандасира моментом в его службе. Он давно уже был освобожден от зарядки, строевой подготовки и вообще любой физической нагрузки, но вот в столовку приходилось ходить, что называется, ногами. Вообще-то, по прямой до нее было всего-то метров сто, но на этом пути располагалась полоса деревьев, обсаженная по периметру клумбами с цветочками – креатив и любимое детище коменданта гарнизона. Эту зону он объявил заповедной, и пересекать ее запрещалось под угрозой губы. Сразу при появлении в нашей части, Трандасир, по неопытности, нарушил этот запрет и оказался тут же арестован комендантом лично. Тогда Трандасир не был в таком авторитете, его никто не отмазал, и пришлось ему трое суток разгружать вагоны с углем. С той поры он вместе с простыми смертными вынужденно делал крюк метров в семьсот, что тоже, конечно, не стайерская дистанция, но Трандасиру и это было в лом.

А вообще я в столовку ходить с ним любил – у него и здесь оказались земляки, и мне кое-что от их щедрот тоже перепадало. Вот и в этот раз к постным щам мы получили по мослу с кусками мяса и произвольное количество дефицитного белого хлеба. Трандасиру персонально дали даже не положенное к обеду масло, которым он щедро поделился со мной. На десерт мы лениво потягивали компот (по два стакана!), глядя, как за колючей проволокой, ограждающей гарнизон, уходят по близлежащей железной дороге в неведомую даль товарные и пассажирские поезда.

- На дембель охота, - вздохнул я.
- А мне и здесь хорошо, - последовала ответная реплика, и я Трандасиру вполне поверил. Впрочем, это уже не по теме…

Мы вернулись в штаб, и Трандасир взглянул на принесенные бумаги. В их числе оказалась армейская газета.
- Ух ты, - вдруг вскинулся он, - наш министр в Украину приезжает!
- Да нам-то что с того? – пожал я плечами.

Трандасир промолчал и тут же стал названивать по телефону. В это время дежурный офицер отправил меня с пакетом, а когда я вернулся, застал в нашей резиденции начштаба, который вел беседу с Трандасиром и имел довольно мрачный вид.

- С чего ты взял, что к нам министр может приехать? – допытывался подполковник у писаря. – Мне сообщили: он приграничные гарнизоны инспектирует. Что ему у нас делать? Мы в тыловой зоне.
- Я же говорю: точно неизвестно. Но ребята из штаба армии сказали: все может быть. Вы подумайте сами, товарищ подполковник: вдруг приедет, а мы не готовы, тогда нам всем мало не покажется. Точно так произошло в той
части, где я раньше служил.

Начштаба почесал затылок:
- А на чем министр в вашу часть приехал: на машине или на поезде? - По «железке». А она у нас оказалась далековато от штаба полка. Вот тогда министр и обиделся.

Начштаба помрачнел еще сильнее – аналогичная ситуация была в нашем гарнизоне. Но он больше вопросов не задавал, развернулся и ушел. А потом – началось. Плановые полеты были немедленно отменены, что являлось случаем совершенно чрезвычайным. Весь рядовой состав полка совместно с батальоном хозобеспечения бросили на уборку территории. Но предварительно отобрали наиболее здоровых ребят и отправили их валить деревья, чтобы прорубить просеку от «железки» к штабу полка. Просеку вели через ту самую милую сердцу коменданта лесополоску, и лелеемые им клумбы раздолбали вдрызг. Комендант хоть формально и являлся первым лицом в гарнизоне, но имел по факту меньший статус, чем командир нашего боевого полка, и возразить не решился, только стоял и со слезами на глазах наблюдал, как гибли под сапогами жестоких и равнодушных солдат его лютики-цветочки. За этой сценой с мстительной улыбкой из окна штаба наблюдал Трандасир.

К вечеру просеку сделать не успели, уставших лесорубов заменили свежими (в новую партию попал и я), а когда стемнело, с аэродрома подогнали осветительную технику, и уже наготове дежурили асфальтоукладчики. В два часа ночи нас подменила третья смена, но ей осталось всего ничего, главным было - уложить асфальт. С утра, я думал, нас будить не станут, дадут выспаться, но черта-с два – всех опять погнали что-то там на территории облагораживать. Но я отвертелся: мол, меня в штабе ждут.

Трандасир заявился только часа через два, выглядел хорошо отдохнувшим, в отличие от меня выспавшимся. Предложил идти завтракать.
- Ну а что там министр? – спросил я Трандасира, когда мы вышли на улицу.
– Собирается он к нам?
- Да ты что, земеля? – Писарь выпучил глаза. – Что ему в нашей дыре делать?

Я остановился в недоумении. Тут взгляд мой уперся в развороченные клумбы, я вспомнил зловещую улыбку Трандасира, и мозг обожгла страшная догадка.
- Так ты нарочно все это затеял?! Чтобы отомстить коменданту!?
Трандасир от души расхохотался.
- Хорошего же ты обо мнения, земеля! Но я совсем не такой мелочный. Ладно, пошли на завтрак, я тебе по дороге все объясню. Да не туда! – Он дернул меня за рукав, когда я, как обычно, двинулся было в обход полосы деревьев. – Вот же дорога новая сделана!

И действительно, третья смена успела докончить просеку и заасфальтировать ее. И вдруг до меня дошло: новая дорога не только пролегала к «железке», но и проходила аккурат возле солдатской столовой! Трандасир, внимательно посмотрев на меня, правильно оценил мимическую картину, которая нарисовалась на моем лице.

- Вот именно! – Он покровительственно похлопал меня по плечу.- Шо и треба було доказати.

-----
Ковбои уже не те