Сборник самых оригинальных завещаний

- Самое щедрое завещание составляют миллиардеры всего мира вступившие в клуб "Клятва дарения" - филантропическую кампанию, созданную в июне 2010 года американскими миллиардерами Уорреном Баффеттом и Биллом Гейтсом. Клуб призывает состоятельных людей мира жертвовать состояние на благотворительность. Минимальная сумма всех обещанных пожертвований исчисляется 125 млрд. долларов.

- Самое длинное в мире завещание оставила после себя никому до тех пор не известная американская домохозяйка Фредерика Эвелин Стилуэл Кук в 1925 году. Оно состояло из 95 940 слов и никогда не было прочитано целиком вслух, как это обычно происходит. Миссис Кук не обладала большим состоянием, а ее движимое и недвижимое имущество можно было пересчитать по пальцам. Зато миссис Кук, нажившая за свою долгую жизнь множество друзей и врагов, имела блестящую память и нашла несколько слов (добрых или злых – дело другое) всем им. Она сочиняла завещание 20 лет, и многие, кто видел ее за этим занятием, были уверены, что она пишет роман. Кстати, те, кто все-таки смог прочесть завещание целиком, утверждают, что оно и читается как настоящий женский роман, а если его напечатать, то читательский успех гарантирован.

- За право считаться самым кратким завещанием соревнуются сразу несколько документов. Тем не менее официально таковым считается последняя воля немца Карла Тауша. 19 июня 1967 года в присутствии нотариуса он собственноручно написал на листе бумаги всего два слова: "Все жене".

- Самое обидное завещание составил австралиец Френсис Лорд, который, отписав свое состояние благотворительным организациям, друзьям и слугам, в конце упомянул и жену. Ей он завещал один шиллинг – чтобы она "купила билет на трамвай, поехала куда-нибудь и утопилась".

- Самое педантичное завещание оставил «Вильям наш Шекспир». Человек, придирчивый к каждой детали, он расписал все свое имущество – вплоть до обуви.

- Самое лаконичное завещание оставил после себя один британский банкир. В документе было всего три слова: «Я полный банкрот».

- Самое «бранное» завещание оставил французский сапожник. В нем только 20% приличных слов, все остальные представляют собою отборный мат. Так вот, наверное, откуда пошло выражение «ругаться как сапожник»…

- Самое безумное завещание оставил Джон Боумен, предприниматель из Вермонта, умер, похоронив перед этим любимую жену и двух дочерей. Абсолютно уверенный в том, что он встретит их на том свете и каким-то образом сумеет вернуться в этот мир, он распорядился хранить свой особняк в полной готовности к возвращению и ежевечерне подавать на стол поздний ужин. Боумен умер в 1891 году. Поздний ужин в его особняке перестали подавать лишь в 1950 году, когда кончились выделенные на содержание дома и слуг деньги.

- Артист театра завещал себя искусству. Один из театров Буэнос-Айреса с удовольствием принял несколько десятков тысяч долларов от бывшего артиста Хуана Потомаки, согласившись на условие завещания о том, что череп господина Потомаки использовался бы в постановках "Гамлета".

- Самое непонятное завещание принадлежит ассистенту Нильса Бора. Документ пестрит профессиональными терминами и оборотами, понятными только специалистам, так что для его расшифровки хорошо попотели и языковеды, и ученые.

- Самое «жестокое» завещание оставила после себя Мэри Мерфи, богатая калифорнийская вдова. Она распорядилась усыпить ее любимую собаку Сайдо, чтобы "избавить последнюю от моральных мук, связанных с потерей хозяйки". За собаку вступилось общество борьбы против жестокого обращения с животными, которое доказало, что умерщвление здоровой и молодой собаки нарушает калифорнийское законодательство.

- Завещание, которое, бесспорно, вошло в историю, принадлежит бизнесмену и ученому Альфреду Нобелю. По этому документу, его многочисленным родственникам досталось только 500 тысяч крон. Остальное состояние – порядка 30 миллионов – ушло на основание премии.

- Самое таинственное завещание написал еще один богач – Мишель Ротшильд. Документом запрещается предавать огласке размер его состояния.

- Самое «смешное» завещание, если подобный документ вообще можно назвать смешным, принадлежит Джорджу Доркасу, сколотившему свои миллионы на киноиндустрии. Все 65 миллионов получил его верный пес Максимилиан, а вот благоверная, с которой миллионер явно не ладил, - всего один цент. Правда, супруга покойного оказалась хитрее: поскольку Доркас, дабы завещать собаке деньги, оформил на нее вполне «человеческие» документы, женщина вышла за Максимилиана замуж, а когда тот почил, унаследовала все.

- Самое веселое завещание составил канадский адвокат Чарльз Миллар, чье завещание – не просто собрание не слишком добрых шуток над ближними, но и документ, который оказал фантастическое влияние на жизнь не только его родного города Торонто, но и всей Канады.

- Чарльз Миллар умер в 1928 году, и его последняя воля сразу стала сенсацией. Он упомянул в завещании двух приятелей, судью и священника, известных по всей Канаде ненавистью к любым видам азартных игр. Им он оставил крупный пакет акций одного из ипподромов. Кроме того, что оба в результате получали прибыль от азартных игр, они автоматически – как акционеры – становились членами жокей-клуба, с которым оба многие годы боролись. Судья и проповедник приняли дар.

Еще пятерым своим товарищам, принципиальным противникам пьянства и алкогольных напитков, Миллар завещал акции пивоваренной компании. Лишь один из пяти отказался от наследства. Еще трем знакомым, которые терпеть не могли друг друга настолько, что отказывались находиться в одно и то же время в одном и том же месте, он завещал свою виллу на Ямайке.

Но самым главным пунктом была небывало крупная сумма денег, которую адвокат завещал "той из жительниц Торонто, которая в течение десяти лет со времени моей смерти произведет на свет наибольшее количество детей". Этот пункт завещания не один раз пытались оспорить в суде, но Миллар был хорошим адвокатом, поэтому придраться было не к чему. То, что происходило затем в Канаде, назвали "большим торонтским дерби". Всплеск рождаемости в Торонто, да и по всей Канаде в это десятилетие был феноменальным. В итоге 30 мая 1938 года, ровно через десять лет после смерти Миллара, городской суд начал рассматривать заявки на наследство. Женщина, успевшая за десять лет родить десять детей, была дисквалифицирована – оказалось, что не все ее дети от одного и того же мужчины, как этого требовал Миллар. Дисквалификации подверглась и еще одна женщина: она девять раз рожала, однако пятеро детей были мертворожденными. Обе дамы получили утешительный приз в $13 тыс. $500 тыс. были распределены в равных долях между четырьмя семьями, в которых за десять лет родилось по девять детей. Как позже сообщали газеты, больше детей в этих семьях не было.